Несмотря на то, что с 1980-х годов начался процесс вытеснения М60 более совершенными пулемётами, такими как M240 бельгийской разработки, это оружие до сих пор выпускается и довольно широко используется, хотя и преимущественно на «вторых ролях».

С точки зрения конструкции в основном представлял собой гибрид двух систем немецкой разработки периода Второй мировой войны — автоматической винтовки FG-42 (автоматика перезаряжания с газовым двигателем) и пулемёта MG 42 (лентопротяжный механизм)[3].

Основной изготовитель — компания Saco Defense.

История использования пулеметов в вооруженных силах США начинается в годы войны Севера и Юга[4]. В годы Второй мировой войны американская пехота так и не получила на вооружение удачной модели пулемёта; имевшиеся на вооружении пулемёты, в частности — Браунинга образцов 1917, 1918 и 1919 годов и Джонсона образца 1941 года, представляли собой либо сильно устаревшие, либо просто неудачные образцы. Тем большим был интерес, с которым американская армия смотрела на новейшие немецкие разработки в этой области (впрочем, как и армии других стран, столкнувшихся с военной машиной Третьего Рейха).

После войны американцы, тщательно изучив немецкий опыт, приступили к созданию собственного «единого» пулемёта, при этом в качестве отправной точки были взяты именно упомянутые выше MG 42 и FG-42.

Несмотря на использование при разработке передовой для тех лет концепции и двух вполне доброкачественных прототипов, М60 в целом оказался неудачным оружием. В особенной степени это касается его ранних модификаций, испытывавших весьма существенные проблемы с надёжностью.

Например, газоотводный узел от вибраций при стрельбе «саморазбирался», что вынуждало пулемётчиков дополнительно скручивать его проволокой, а также допускал неправильную сборку. Затворная группа отличалась малым запасом прочности. Изношенное оружие имело склонность к самопроизвольной стрельбе.

Снятие ствола означало отсоединение закреплённых на нём сошек и газового двигателя, что вело к увеличению веса запасных стволов и вынуждало стрелка положить пулемёт на землю или поддерживать, пока второй номер расчёта не вставит новый ствол. Для сравнения, у MG 42 сошки крепились к неподвижному кожуху ствола, а автоматика с коротким ходом ствола исключала из конструкции газоотвод, что позволяло опытному пулемётчику заменить ствол за несколько секунд не меняя при этом положения.

Кроме того, конструкция оружия была чрезмерно облегчена, «сместив» его боевые качества в сторону ручного пулемёта, а не «единого».

Глава 2

— Ты кстати, не хочешь объяснить, почему Сэм Уолтон звонил мне и расспрашивал про тебя и отряд Земля?

Точно такой же вопрос задал мне час спустя Энтони Бакли. Стоило заехать после «латиноамериканского» обеда в ВШК ООН, как меня сразу выцепил сэр-пэр.

— Без понятия!

Честный взгляд в глаза у меня уже был натренирован с Синтией №1.

— Это как-то связано с благотворительным фондом отряда? Сэм хочет сделать пожертвование?

— Я не знаю! Что он сам то вам сказал?

— Ждет нас обоих сегодня вечером в семь часов, хочет сделать какое-то предложение, от которого мы не сможем отказаться

— Даже так? Надо ехать. Меня разбирает любопытство.

— Меня тоже.

Бакли оказался тоже не лыком шит — заказал на вечер черный лимузин. На нем даже были синие флажки ООН. Умеет Энтони пустить пыль в глаза — этого не отнять.

Ехали в Хэмптон — самый роскошный пригород Нью-Йорка из всех существующих.

Вилла Уолтона была окружена огромным зеленым садом, наполненным яркими цветами и пышными деревьями. Раскрылись автоматические ажурные ворота, я опустил стекло двери лимузина. На сразу окружил тонкий аромат свежести и зелени, который привнес ощущение безмятежности и умиротворения. Хорошо живут американские миллионеры. Или жируют?

Само здание виллы было выполнено в классическом стиле с элементами модерна. Высокие белые колонны украшали фасад, а на крыше была построена огромная терраса с панорамным видом на город и океан. Я подумал, что хорошо c утречка, в компании любимой подруги выйти на такую террасу попить кофейку. Хм… а с двумя любимыми подругами получается в два раза лучше?

Встретил нас, разумеется, негр-дворецкий в ливрее, в белых перчатках. Поздоровался, открыл входную дверь в два человеческих роста.

Внутри вилла поражала своим великолепием. Стены были украшены картинами художников-абстракционистов, полы покрыты дорогими коврами…. Каждая деталь интерьера подчеркивает статус и вкус хозяев.

Особое внимание заслуживала гостиная. Здесь располагался огромный камин, украшенный мрамором, уютный кожаный диван с креслами, необычная хрустальная люстра в виде летящего ангела.

Мы с Бакли переглянулись. Да, в Белом доме президенты США живут попроще.

Из гостинной мы прошли во внутренний двор. И это был двор — не дворик! Кипарисы, длинный бассейн с вышкой для прыжков в воду. Рядом зона отдыха с шезлонгами и зонтиками — садись и наслаждайся солнечными лучами, океанским воздухом…

Дворецкий провел нас к круглому стеклянному столу, вокруг которого стояли кресла.

— Что господа хотели бы выпить? Лимонад, чай-кофе, коктейли? Может быть виски с содовой или бокал коньяка? У нас есть Хеннесси пятидесятилетней выдержки!

Негр так надулся от этой информации, будто сам его полсотни лет назад разливал в бочку.

— Мне кофе — коротко произнес Бакли, оглядываясь

— А мне Хеннесси — произнес я, усаживаясь за стол. А чего стесняться? Уолтон хочет произвести на нас впечатление? Не будем мешать.

Дворецкий коротко поклонился, ушел. Бакли сел рядом, погрозил мне пальцем:

— Ник, умоляю! Без выходок

— Буду нем, как рыба — я показал, как застегиваю рот на замок.

Мы немного пообсуждали роскошную виллу, потом дворецкий на подносе принес кофе и коньяк. Лимончика не было — 50-ти летний напиток похоже не принято закусывать. Некомильфо. Негр показал этикетку на бутылке, ловко открыл пробку. Разлил.

Ну что у нас тут? Я покачал бокалом. Цвет — золотисто-янтарный, почти медный. Свидетельствует о зрелости коньяка. Пригубил. Это настоящий симфония ароматов, которая раскрывается с каждым глотком. Нотки старого дерева и кожи, которые медленно переходят в оттенки сухофруктов и ванили. Да, за такую бутылку Хеннесси несколько тысяч долларов отдать не жалко. А может несколько десятков тысяч — поди у коллекционеров такой напиток в большой цене.

— Ну как? — поинтересовался Бакли. Крылья ноздрей у него начали подрагивать.

— Хотите попробовать?

Энтони заколебался. Отставил чашку с кофе, посмотрел на дворецского. Тот понимающе составил с подноса еще одни бокал. Как знал.

— Не сомневайтесь, коньяк отличный

Мы обернулись — позади стоял Сэм Уолтон в домашнем — брюки, рубашка, шелковый халат с драконами. Позади него… бог ты мой… я узнал крысиную физиономию Джимми. Сынка Уолтона-старшего, наследника всей империи. Взгляд потухший, смотри в пол. Выглядит в целом плохо. Осунулся, на голове — большая проплешина. Похоже кто-то выстриг парню целый клок волос.

— Мне его привозят из Франции, прямо с завода — Сэм сел рядом с нами, щелкнул пальцами дворецкому — Питер, мне как обычно.

Потом повернулся к Джимми. Тот вытирал руки об грязные джинсы, меланхолично жевал жвачку.

— Джимми, что же ты молчишь? Поздоровайся с господами.

Парень поднял глаза на нас, пробормотал хеллоу Бакли, потом его взгляд сфокусировался на мне, зрачки расширились. А дальше случилось вот что. Парень заорал как сумасшедший, начал пятиться. Чем дальше, тем быстрее.

— Стой! — крикнул я, вскакивая. Все тоже подорвались, сдвигая кресла назад.

Но было поздно. Джимми запнулся ногой за бортик бассейна, упал затылком назад в воду. Я первым подбежал к бортику, уже хотел кинуться следом, но потом передумал. Парень вынырнул, выплюнул изо рта воду. Глаза у него все еще были как два блюдца, но похоже он все-таки немного пришел в себя.